Главная Странная коллекция
Решаем вместе
Хочется, чтобы библиотека стала лучше? Сообщите, какие нужны изменения и получите ответ о решении

Странная коллекция

Лукьяненко С. В. Ловец видений : [фантаст. роман] / Сергей Лукьяненко. – М. : АСТ. – 2021. – 415 с.

        Борьба с бессонницей дело трудное, нудное и частенько бесполезное. Начинается она у всех по-разному. Моя появилась после приснившегося жуткого кошмара. Перепуганный мозг решил, что засыпать в темное время суток опасно. В течение дня он позволял себе часик подремать, сбрасывая покрывало сна от малейшего шороха. Не помогали ни уговоры, ни различные успокоительные средства. Моим спасением стала книга Сергея Лукьяненко «Ловец видений».
        «В Страну Сновидений время от времени наведывается каждый. Кто-то посещает Окраину, Пустоши, Лабиринт, Башню и прочие территории кошмаров, где коллективное бессознательное за тысячи лет обрело видимые формы. Но большинство, к счастью, попадает в Город или на Просторы», - начал успокаивать автор мое перепуганное сознание. Я последовала за героем книги на экскурсию по городским кварталам. Некоторые были мне знакомы, другие в моих снах никогда не попадались. Среди всего этого разнообразия нашелся квартал, желание посетить который прогнало прочь мою бессонницу. Это была Бесконечная Библиотека.
         «Впереди показалось огромное здание из белого и розового камня. Широкая лестница поднималась к гранитным колоннам, между которыми были призывно открыты ворота – высоченные, будто в средневековом соборе. Колонны от базы до самой капители покрывали искусно вырезанные барельефы: книги, мудрые лица писателей, какие-то бытовые сценки – наверное, из книг. На фронтоне была целая композиция: мозаичное панно изображало сидящих за столами посетителей библиотеки – взрослых, детей, стариков. Они читали, что-то выписывали, размышляли, наморщив умные лбы. Наверное, выискивали значение умных, но малоупотребимых слов вроде «капитель» и «фронтон»? Ну что ж, полезно иногда это делать.
         А на портике высились мраморные статуи: те же посетители, но только вышедшие из библиотеки. Дети запускали модели самолетов и ракет, инженеры стояли с какими-то приборами, ученые - с бумагами, юные девы - мечтательно глядя вдаль.
Это было очень старомодно, очень проникновенно и было бы уместно в любом городе мира и при любом строе - от советской Москвы и до капиталистического Нью-Йорка».
         Вместе с главным героем книги я зашла в здание.
         «Все здесь было чудесно, как и должно быть в библиотеке.
         Слабо пахло книгами - нет-нет, это был не запах гнили, пыли или мышей, а запах старой потертой кожи, благородно состарившейся бумаги, натурального клея. Хрустальные люстры под высокими потолками едва-едва запылены, в самую меру, чтобы свет из яркого стал уютным, а помещение - обжитым. Над столешницами, покрытыми зеленым сукном и бронзового отлива кожей, склонились люди. Точь-в-точь такие, как на мозаичном панно. Вихрастый паренек с горящими от восторга глазами читал «Остров сокровищ». Худенькая девочка со смешными косичками, строгая и серьезная, читала «Убить пересмешника». Юноша со смешной куцей бородкой и в очках с толстыми линзами изучал том «Языки программирования низкого уровня». Старичок со старушкой, трогательно сидящие рядом за одним столом, читали одну на двоих книгу - «Братьев Карамазовых». Обычно старушка дочитывала страницу раньше, после чего с умилением смотрела на девочку с томиком Харпер Ли, пока старик не перелистывал страницу».
        Мне было очень любопытно, как выглядит сотрудник Бесконечной Библиотеки.
        «Одетая в строгий серый брючный костюм и белую блузку, женщина казалась скорее бизнесменом, чем работником библиотеки. На столе мягко светила лампа с зеленым абажуром; молодая женщина, опустив голову, читала книгу».
Именно после нижеследующего разговора мой мозг загорелся желанием попасть в этот квартал.
        «Ну…читать книжки во сне - не самое разумное занятие. Да?» - сказал Григ.
        - Тут есть те книги, которые не были дописаны авторами. Вы читали полную версию «Приключений некоего Артура Гордона Пима» Эдгара По?
        - Я читал, - Григ откашлялся. Да что ж он так робеет перед библиотекарем? Он даже в детстве все книжки сдавал в срок! - Но ведь она на самом деле дописана автором! Эдгар По её специально оставил с оборванным концом. Ее, конечно, пробовали дописать другие писатели, даже Жюль Верн. Но получалась ерунда.
        - А здесь - дописана автором и по-настоящему, - серьезно сказала Мария. - Великолепный роман! Ну, а «Последний магнат» Фицджеральда? Никто из критиков даже не предположил, какова может быть концовка! Вот «Дети Хурина» у Толкиена не получились… Даже та версия, что сделал его сын, вышла лучше. Но мне кажется, сэр Рональд просто утратил интерес к теме».
         Книги, написанные во сне, хранятся в отдельном помещении. Необходимо пройти мимо высоченных стеллажей, заставленных книгами на всех языках мира, чтобы через арку в стене попасть в еще один читальный зал.
         «Очень маленький, но уютный. С настоящим камином, в котором горело живое пламя. Под потолком мягко светили лампы с плафонами из желтого стекла. Вдоль обшитых деревянными панелями стен стояли старинные книжные шкафы - массивные, высокие, украшенные резными завитушками, с толстыми, чуть мутными стеклами. Судя по толщине шкафов, книги стояли даже не в один ряд…»
          Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь попасть в этот зал, но каждый вечер я с надеждой отправляюсь в Страну Сновидений.

Ирина Ивличева

_______________________________________________________________

 

Иванова, В. Е. На полпути к себе : роман / Вероника Иванова. – М. : АРМАДА : Альфа-кн., 2005. – 486, [2] с. : ил. – (Магия фэнтези).

          Любая сфера человеческой деятельности требует способностей, а еще больше таланта и чтение не является исключением. Читать умеют все, но…
          Нас учат из букв составлять слова, из слов фразы и делать это быстро, как и необходимо Потребителю информации в наш век.    Из всей массы обучаемых, только треть начинает получать удовольствие от процесса чтения. Именно Любители чтения набирают горы книг в библиотеках и книжных магазинах, гоняются за новинками любимых авторов, ведут странички в Интернете. И только единицам удается стать истинными Читателями. Встречу с одним из них подарила мне Вероника Иванова в книге «На полпути к себе».

           «Тут и выяснилось, что я совсем забыл, на что похожа библиотека.
           Шкафы, уходящие ввысь к потолку и теряющиеся во мраке, ибо где напастись свечей, чтобы представить книжное собрание во всем блеске? Характерный, ни с чем не сравнимый аромат пыли, несмотря на все старания уборщиков оседающей на книжных переплетах как на бутылках выдержанного вина в погребе… Лоснящаяся кожа корешков, расставленных не по цвету или иному внешнему признаку, о нет! Каждый библиотекарь использует свою, никому не раскрываемую систему ориентирования в лабиринте книжищ, книг, книжонок и книжулек…
         Затаенное дыхание прошедших лет доносится с каждой полки. Свидетели. Участники. Дети и родители целых эпох. Книги. Каждая из них хранит Знание. Да, не всегда нужное. Не всегда истинно верное. Очень часто – вредное. Но ведь текст тем и хорош, что каждый читатель видит в нем что-то свое… Пусть поймет превратно или вообще не поймет, но… В это можно не верить. Над этим можно смеяться. Это можно презирать. Смейтесь! Но я знаю совершенно точно: ни одно прочитанное слово никогда не исчезает из памяти.      Рано или поздно оно прорастет откровением или легкой улыбкой: вы даже не вспомните, где прочли всплывшую в океане памяти фразу, но она окажется именно той, которая так необходима в этот момент… Необходима не для того, чтобы понять основы мироздания, а чтобы добавить восприятию мира чуть-чуть остроты…
         Я люблю книги. И они меня… любят. Не в силах удержаться, провожу пальцами по пыльным корешкам. Мягкие. Жесткие. Ломкие.
Колючие. Потрескавшиеся. Теплые… Беру одну из книг в руки. Тоненькая, судя по переплету – пользующаяся спросом: кожа на сгибах совсем залохматилась. Кто ты у нас, милая?»

         Тонкая, казалось бы, грань отделяет мое восприятие книг от его, но на самом деле огромная пропасть лежит между нами. И мне её не преодолеть, так как профессия библиотекаря наложила отпечаток на мои взгляды и отношения. И эту разницу прекрасно показывает следующий разговор:

          «- Вижу, вы уже освоились в моем логове, благородный лэрр! – Приветствие застает меня врасплох, и я поспешно ставлю книгу на полку. Туда, откуда она мне подмигнула.
          Граф Галеари провожает мое движение взглядом и удивленно качает головой:
          - Надо же… Шалунья сама попросилась в ваши руки…
          - Шалунья?
          - Раз уж так случилось… Видите ли, лэрр… только не сочтите мои слова обычными стариковскими бреднями… Я уверен, что книги обладают разумом.
          - Ну конечно, если принять во внимание…
          - Особенным разумом, лэрр! – тоном, не терпящим возражений, повторяет старик. Хотя, какой же он старик? Мужчина в самом соку… Если пьет настойку из воггского корня разумеется… - Я не говорю о мудрости, заключенной в строчках букв… Я говорю об их собственном разуме.
          - Любопытная теория… Поясните, в чем она находит выражение на практике.
          - Я много наблюдал… - Граф, нашедший внимательного слушателя, перешел на тон изложения, весьма напоминавший учительский. – И заметил, что люди, которые пренебрежительно относятся к книгам, в свою очередь вызывают у книг похожее отношение.
          - А именно?
          - Например, искусно прячутся на полках… Вам смешно? – Он заметил мою улыбку и слегка обиделся.
          - Нет, граф, нисколько! Скорее я улыбнулся своим мыслям… Почему же никто не обращает внимания на то, что каждая книга обладает… Давайте назовем это все же душой, а не разумом, потому что разум холоден и практичен, а страницы книг, согревают сердца…»

          Я, как и любой профессиональный читатель, читаю разумом: выискиваю цель, смысл, наиболее близкие образы. А истинный Читатель, читает сердцем и вплетает прочитанное в окружающий мир. А как читаете Вы?

Ирина Ивличева

____________________________________

 

znamya4

Чухонцев, О. Г. Извлечения из ненаписанного : стихи / Олег Чухонцев // Знамя. – 2018. - № 4. – С. 3.
С каждым годом все больше появляется писателей и поэтов и все меньше остается настоящих читателей, тех которые читают медленно с карандашом в руке, задумываются над удачно высказанной мыслью, заучивают понравившиеся строки наизусть и хранят любимые книги дома. А может они и не нужны никому – эти читатели с их домашними сокровищницами? Главное – рейтинг продаж, который обеспечивают люди вечно занятые, читающие быстро и вполне удовлетворяющиеся простеньким сюжетом. Все честно: одним – деньги, другим – приятно проведенное время. Купил, прочитал, выбросил и забыл. Домашняя библиотека – вымирающий вид. Нет, книги у многих дома имеются, но все больше для украшения интерьера, от которых избавляются перед очередным ремонтом. Но вот с третьей страницы апрельского номера журнала «Знамя» на меня повеяло такой сильной тоской автора по настоящему читателю, что я сразу поместила стихотворение Олега Григорьевича Чухонцева в свою коллекцию, отрывок из которого перед вами.

* * *

настоящая библиотека, в которой можно порыться,
не электронная, общая, а гуттенберговская, своя –
дактилоскопия духа: покажи прочитанное –
и я скажу, кто ты сам, - не зря говорят;
в настоящей библиотеке, если порыться
можно найти аккуратно залистанный раритет
с карандашным вердиктом или с чернильным инскриптом
дарителя, а то и с автографом автора, как повезет;
но дороже сама непредвиденность книжной охоты:
может быть, думаешь, кто-то выловит так и тебя,
и твой завалявшийся томик, когда неважно,
с неразборчивыми пометками на полях,
сдует пыль и начнёт разбирать каракули
наверху или сбоку текста, а потом и текст –
это единственное, что греет любого книжника
и втайне поэта, единственная из всех
награда и благодарность за все долголетние
и, кажется, бессмысленные труды…

_______________________________________________________

Фрай, М. Дорот – повелитель Манухов : [повесть] // Фрай, М. Темная сторона / Макс Фрай. – СПб. : Амфора, 2007. – С. 195-366.

         В этом году я случайно обнаружила, что когда читаю, то слишком увлекаюсь происходящими в книге событиями и при этом пропускаю множество интереснейших деталей. А вот аудиокниги дарят мне меньше эмоций, но больше информации. Так, прослушивая одну   из ранее прочитанных книг, я обнаружила очередной экспонат для своей коллекции и  назвала его - Библиотека творческих мечтаний. Очень люблю перечитывать этот отрывок из повести Макса Фрая «Дорот – повелитель Манухов» в неудачные дни, когда все идет не так как хочется. Прочитаю, повздыхаю, улыбнусь, и реальный мир начинает относиться ко мне чуточку благосклоннее.

        «Есть одна древняя легенда о библиотеке короля Мёнина. Ты с нею знаком?

     - Впервые слышу. А что это за библиотека? Её собирал этот ваш легендарный король?

     - Да нет, не собирал. Он её нашел где-то на Темной Стороне. В легенде говорится, что там хранятся книги, которые никогда не были написаны.

     - Как это? – изумился я.

     - Ну как… Тебе никогда в жизни не приходило в голову, что можно было бы написать хорошую книгу, если бы… Дальше, как ты сам понимаешь , может следовать любое оправдание: «если бы у меня было время», «если бы я умел писать книги», «если бы я не знал, что кто-то уже написал похожую», «если бы мне это по-настоящему нравилось» - и так далее.

     - Знал бы ты, сколько раз мне действительно приходило в голову нечто в таком роде! – улыбнулся я. – Смотри-ка, а тебе тоже знакомы подобные размышления, кто бы мог подумать?

     - Положим, мне вполне достаточно теоретического понимания, что так бывает, - возразил Шурф. – Впрочем, такого рода идеи приходят в голову очень многим людям… Так вот, в библиотеке, которую нашел король Мёнин, хранились книги, чьи авторы так никогда и не написали ничего подобного. В легенде говорится, что Мёнин понял это, когда нашел там собственную книгу – вернее, ту книгу, которую хотел написать в то время, когда был принцем и учился в Королевской Высокой школе. Но так и не написал, разумеется… А потом он нашел там другие книги, подписанные именами друзей его юности, которые тоже так и не стали писателями. Он даже узнал некоторые сюжеты: в свое время они не раз становились предметом их бесед…

     - Но в таком случае эта библиотека должна быть почти бесконечной! – Я был потрясен.

     - А легенда и описывает её как бесконечное и постоянно изменяющееся место, - согласился Шурф. – Не думаю, что это преувеличение…».

                                                                                       Ирина Ивличева

__________________________________________________

Бротинган, Р. Аборт. Исторический роман 1966 года / Ричард Бротинган ; пер. с англ. М. В. Немцова // Бротинган Р. В арбузном сахаре : [романы, рассказы] / Ричард Бротинган. – СПб.: Азбука-классика, 2002.

       Всю жизнь считала, что библиотеки создаются для читателей. Роман американского писателя Ричарда Бротингана (1935-1984) «Аборт» заставил вспомнить истинное значение этого слова – книгохранилище. Я настолько увлеклась созданной фантазией автора идеей, что жизнь героев произведения, без сомнения имеющая некий определенный смысл, отошла на задний план. Медленно, выискивая в тексте отрывок за отрывком, я продвигалась к главной мысли автора. В наши дни необходимость в таком месте, куда любой человек может принести написанную им книгу в любое время дня и ночи, потеряла актуальность, но, несомненно, эта американская мечта достойна занять место в моей коллекции. Перед вами отрывки из романа Ричарда Бротингана:
        «Прекрасная библиотека, своевременная, соблазнительная, очень американская. Время — полночь, и библиотека глубока, таинственна, ее уносит во тьму этих страниц, точно уснувшее на руках дитя. Хотя она «закрыта», мне не нужно идти домой — она и есть мой дом — уже много лет мой дом здесь, и я должен быть в нем все время. Это моя обязанность. Не хотелось бы казаться мелким чиновником, но я боюсь даже подумать, что случится, если кто-нибудь зайдет, а меня на месте не окажется…
        …Пришло время регистрировать книгу. Мы записываем все поступления в Гроссбух Библиотечного Фонда. Это перечень всех книг, которые мы получаем — день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Все они оказываются в Гроссбухе.
…Мы не пользуемся ни десятичной системой классификации Дьюи, ни любой другой системой учета. Просто вносим каждую книгу в Гроссбух Библиотечного Фонда, а потом возвращаем ее автору, и он уже волен поставить ее на ту полку библиотеки, которая ему больше нравится.
       …Совершенно неважно, где стоит книга, потому что их никто никогда не берет на руки, и никто не приходит сюда их читать. Не такая у нас библиотека. У нас — другая библиотека. Библиотека появилась на свет из-за неодолимого желания и потребности в таком месте. Такая библиотека просто обязана была возникнуть. А из желания выросло и это здание — не очень большое, — и постоянный штат, в настоящее время состоящий из одного меня.
       …Само здание старое, выстроено в том же стиле, что и все желтые кирпичные здания, которые возводили в Сан-Франциско после землетрясения, находится оно по адресу Калифорния, 94115, Сан-Франциско, Сакраменто-стрит, 3150, - хотя книги, присланные почтой, мы не принимаем. Их следует приносить лично. Это одно из правил, на которых зиждется библиотека.
        …Наше здание очень маленькое, поэтому мы вынуждены хранить тысячи томов в другом месте. А в этот кирпичный особняк мы перебрались после заварушки 1906-го — на всякий случай, но в нем оказалось очень тесно.
        …Здесь мы держим все гроссбухи, куда заносятся поступления, однако сами книги хранятся в наглухо запечатанных пещерах Северной Калифорнии.
Человек и его книга должны чувствовать себя нужными — вот основное предназначение нашей библиотеки; помимо этого, мы стремимся приветливо собирать у себя все нежеланные, все лирические, все затравленные тома, написанные американцами».

Ирина Ивличева

______________________________________________

 

Луис, П. Титульный лист : [рассказ] / Пьер Луис : [пер. с фр. Д. Савостина] // Луис, П. Сумерки нимф : [сборник]. – М.,2000. – С. 173-182.

         Очень долго в моей коллекции не было ничего о домашней библиотеке. То ли я не те книги читаю, то ли авторы находятся в таком же недоумении по этому поводу, как и многие мои современники, которые предпочитают иметь дома минимальное количество книг. Это в прошлые века книги собирали и бережно хранили, а сейчас можно любые тексты в компьютер поместить. Удобно. Места не занимают, пыль не собирают. А если самому буквы в слова складывать лень, то можно аудиокнигу включить и вновь себя ребенком почувствовать. Если вы подумали, что у меня в доме книг нет, то ошиблись. Библиотеки нет, а книг полным полно. Они ко мне в гости пачками напрашиваются. Самые нетерпеливые стараются быстрее мне в руки попасть, чтобы я их прочитала и отправила восвояси. Есть и такие, что по дальним углам скрываются, за другими хоронятся и так десятилетиями не прочитанными лежат. В одной из этаких скромниц я и нашла рассказ достойный занять место в моей коллекции. 

        Французский писатель Пьер Луис жил на рубеже XIX и XX веков, когда домашняя библиотека в богатом доме могла занимать целый этаж. «Библиотека была длинна как собор, с такими же высокими потолками, столь же глубокая и сумрачная, и над полками были витражи. Множество книг в коричневых переплетах закрывали стены и справа, и слева, в глубине и вдалеке». Но не за это довольно обычное описание мне захотелось сохранить рассказ «Титульный лист», а за то, что автор считает «что полки, доски, рисунки, гравюры и листы, собранные в этой библиотеке, - это ствол, ветви, листья и цветы древа познания, добра и зла». И не стоит детям рвать плоды с этого древа, чтобы знания о взрослом мире не погасили радость в душе, как это случилось с девочкой Силь, забравшейся без спроса в библиотеку.   Предлагаю вам сравнить небольшой отрывок открывшихся малышке знаний с обстоятельствами собственной жизни и решить для себя, прав или нет Пьер Луис. 

        «Все жизни человеческие одинаковы, записаны в одном и том же свитке, и, какой бы ни была твоя жизнь, это все равно Жизнь… Слушай же, бедное дитя. Ты живешь иллюзией и надеждами: твоя иллюзия рассеется; ни одна надежда не осуществится ни разу! Ни разу тебе не удастся удержать то, что будет тебе так дорого, получить то, что ты захочешь, осуществить то, о чем мечтаешь. В безумной погоне за счастьем ты почти догонишь его, но, когда захочешь схватить рукой, - всякий раз рука твоя схватит лишь пустоту. И тогда ты упадешь на колени, прижмешься к ним лбом своим и, рыдая, станешь призывать смерть… Сто несбывшихся мечтаний – сто смертей; и последний день твой будет не самым черным из прожитых тобою».

Ирина Ивличева

_________________________________________________

 

Бару, М. Б. Один человек : большая кн. малой прозы / Михаил Бару. – М. : CheBuk, 2008. – 399 с. – (Малобукв).
        Небо закрылось серой завесой. Настроение сонное. Усталость накопилась и решила, что будет хозяйничать долго и продуктивно. Но это только мечты. Осталась неделя до боя Курантов, которые ежегодно возвещают с экранов телевизоров, что можно начинать жизнь с чистого листа. И в эту неделю многим необходимо сделать больше, чем за весь год. Мне всегда было интересно, почему именно под Новый год начинают сыпаться дополнительные задания и ценные указания? Тем более что в это время повсеместно царит Его Величество Отчет. Он в бумагах, в мыслях и вот даже сюда умудрился пролезть, хотя его никто не звал. Я, собственно, про библиотеки рассказывать собиралась. Но, думаю, с этим лучше справится Михаил Бару, зашедший как-то в одну из них в предновогодние дни.
        «Тихо в библиотеке. Так тихо, что слышно, как пролетают белые мухи за окном. В гардеробе старушка вяжет шарф длиной в двенадцать месяцев. Толстая и шерстяная анаконда уползает куда-то вглубь, под прилавок. В читальном зале старичок с авторучкой в нагрудном кармане пиджака дремлет над наукой и жизнью. Скучающая библиотекарша о чём-то беззвучно шевелит губами и рисует пальцем на толстых и пыльных листьях гортензии. Гортензия старая. Она ещё помнит, как на полке, над её горшком, стояло полное собрание сочинений вождя. Вот только не помнит – которого из. Ей тесно в горшке, и к непогоде корни просто выкручивает. Но она не жалуется. В конце концов, поливают регулярно и не тушат окурки в горшке.
        Через неплотно прикрытую дверь каморки в глубине читального зала слышно, как кто-то говорит по телефону. «Надь, шампанское, нарезку и фрукты оплачивает профсоюз. Всё остальное приносим сами. Ну, как что? Салатики. Вас трое придёт – так три и принесёте. Ты со своим будешь? Только не надо перцовку. Клюквенную лучше… Да ничего не делаем. В хранилище часа два порядок наводили. Все уши в пыли. Чай пили с тульскими пряниками. Ленка принесла. Она с внуком приходила. С Минькой. Шустрый мальчонка. Пока мы трепались - залез под стол и нарисовал самолёт чёрным фломастером на Ленкином сапоге. Ага. Бежевые. Которые она на прошлой неделе купила. Ещё занимала на них до получки».
Начинает смеркаться. На стенде «Край родной» лица лучших людей города и района нахмуриваются. Только банка с вареньем, нарисованная на объявлении о заседании клуба садоводов-огородников «Встреча», краснеет как ни в чем не бывало. Завтра, в воскресенье, у них посиделки. Будут хвастаться новыми рецептами консервирования. По сотому, должно быть, разу.
         За стеной двигают стулья. Общество любителей поэзии собирается на вечер, посвящённый некруглой дате со дня рождения Шевченко. А может, и Лермонтова. На стареньком пианино кто-то пробует брать аккорды. Пианино в ответ мычит невразумительное. Житья ему нет от этих «литературно-музыкальных композиций». Особенно по выходным. Хочется покоя, ласковых прикосновений фланели, стирающей пыль с крышки, и блендамеда с отбеливающим эффектом для пожелтевших клавиш.
        Два школьника, обложенные и загнанные внеклассной литературой, готовятся к сочинению. Шепчутся между собой. «Шур, а я вчера четвёртый уровень прошёл. А ты?» - «А я нет. Меня маги задолбали. И мать с отцом. Всю мою конницу ухайдокали. В смысле, маги. Не, блин, Лёш, ты смотри, я у Заболоцкого нарыл – «людоед у джентльмена неприличное отгрыз». Я худею. А писать будем про «не позволяй душе лениться» и вечер на Оке. Ну, и кто после этого наша Сергеевна?» Они вздыхают и снова утыкаются в книжки.
       В приоткрытую форточку осторожно просовывает погреться свою ветку берёза. В сером голубом красном оранжевом небе сходит с ума зимний закат. Окна соседнего дома наливаются тёплым мёдом. Тихо в читальном зале. Так тихо, что слышно, как пролетают белые мухи за окном».

 

Ирина Ивличева

_____________________________________________

 

Уэллс, Г. Люди как боги : [роман : пер. с англ.] / Герберт Уэллс // Уэллс, Г. Собрание сочинений : в 15 т. Т.5. – М., 1964. – С.133-382.
         Мечта о стране всеобщего благоденствия красной нитью проходит сквозь всю историю человечества. С легкого пера Томаса Мора произведения, описывающие модель идеального общества, стали называть утопиями. Первым, прочитанным мной, произведением этого жанра стал роман замечательного английского писателя «Люди как боги». Написанное в 1923 году произведение примечательно еще и тем, что впервые знакомит читателей с параллельными мирами. Мне же это произведение Герберта Джорджа Уэллса подарило мечту об идеальной библиотеке, в то время казавшуюся неосуществимой, но частично сбывшуюся через двадцать лет с появлением Интернета.
         Почему частично? Прочитайте отрывок из романа «Люди как боги» и поймете сами. «Есть здания – вот там как раз виднеется одно из них, - где устроены читальные залы. Туда ходят узнавать всевозможные новости. В эти залы поступают сообщения обо всем, что случается в Утопии, об открытиях, о том, что придумано и сделано. Сообщения составляются по мере необходимости; не существует никаких рекламных обязательств, заставляющих ежедневно сообщать строго определенный объем новостей. Кристалл добавил, что в течение некоторого времени поступало очень подробное и забавное сообщение о попавших в Утопию землянах, но сам он уже давно не читал газет, так как появление землян пробудило в нем интерес к истории. В газете всегда можно найти увлекательные новости о последних научных открытиях, огромный интерес обычно вызывают сообщения, излагающие какой-нибудь план значительной научно-исследовательской работы. Особенно большой шум вызвала информация об опытах по проникновению в другие измерения, во время этих опытов погибли Арден и Гринлейк. Когда в Утопии кто-нибудь умирает, принято сообщать историю его жизни…
Кристалл обещал проводить мистера Барнстейпла в читальный зал и позабавить его, прочитав описание жизни на Земле, составленное утопийцами со слов землян. Мистер Барнстейпл сказал, что хотел бы узнать что-нибудь и про Ардена и Гринлейк, которые были не только великими первооткрывателями, но и любили друг друга, а также о Серпентине и Кедре, которые внушили ему глубокое уважение и восхищение.
          Утопийские новости, разумеется, были лишены того перца, которым сдабриваются земные газеты, - сенсационных отчетов об убийствах или забавных скандалах, о смешных следствиях, неосведомленности и неопытности в вопросах пола, раскрытых мошенничествах, о судебных разбирательствах по искам о клевете, о торжественном появлении членов королевской фамилии на улицах столицы, и о захватывающих дух колебаниях цен на бирже, и о спорте. Но если информации в Утопии не хватало пикантности, это восполнялось оживленнейшими спорами. Ибо пятым Принципом свободы в Утопии был Принцип свободного спора и критики.
        Каждый утопиец свободен обсуждать и критиковать все что угодно, разумеется, при условии, что он не будет лгать ни прямо, ни косвенно; он может уважать или не уважать кого-либо или что-либо, как ему угодно. Он может вносить любые предложения, даже самые подрывные. Может обличать в стихах или в прозе, как ему понравится. Он вправе выражать свои мысли в любой удобной для него литературной форме или с помощью рисунка или карикатуры. Единственно, что требуется, - это воздерживаться от лжи, это – единственное правило любого спора. Всякий вправе требовать, чтобы сказанное им было напечатано или разослано в центры информации. А будут ли читать его сообщение, зависит от того, согласен с ним посетитель или нет. Если прочитанное понравилось, можно взять с собой копию. Среди книг Кристалла было несколько научно-фантастических романов об исследовании космического пространства – увлекательные повести, очень нравившиеся мальчикам, страниц в тридцать – сорок, напечатанные на красивой бумаге, которая делалась, как сообщил Кристалл, из чистого льна и некоторых видов тростника. Библиотекари отмечают, какие книги и газеты читаются или уносятся посетителями; унесенное заменяется новыми экземплярами. Из груды книг или газет, которые не находят читателей, оставляют лишь одиночные экземпляры, остальные отсылают для переработки. Но произведения поэтов, философов и беллетристов, творчество которых не находит широкого отклика, тем не менее сохраняются в библиотеках, и преданные этим авторам немногие почитатели заботятся о том, чтобы память о них не угасла».

Ирина Ивличева

Мазуркевич Н. В. Эльфийский для начинающих : [роман] / Наталья Мазуркевич. – М. : Э, 2016. – 380, [2] c. – (Академия магии).

 

         Наступило долгожданное лето. Холодно, дождливо и тоскливо. Решила отправиться в путешествие. Вытащила, не глядя, из стопки книжку и перенеслась в магический мир. Эльфы, гномы, студенческие будни. Я с увлечением следила за проделками главной героини и вдруг, меня затянуло в воспоминания.
        В институтскую библиотеку мы ходили редко, в основном, когда списки учебников выдавали. Жаждущих знаний было много и приходилось стоять в очереди. Работали библиотекари быстро, вынося учебники большими стопками. Серые халаты, выверенные движения и такое желанное слово: «Следующий». Обстановка, стоящие рядом друзья, вид учебников послушно представали перед глазами. Библиотекари же вспоминались с серыми пятнами вместо лиц. И сколько я не пыталась ни одного лица не вспомнила.
        Отрывок из книги Натальи Мазуркевич «Эльфийский для начинающих» попал в мою коллекцию за проступающую сквозь фантастический налет реальность.
        «На всех стипендиальных отделениях занятия уже начались, и библиотека простодушно открыла свои двери для новой порции пыли. Студиозусы второй смены еще спали, студиозусы первой – отбывали свой срок на парах, а большинство платников могли даже не знать о наличии университетской библиотеки. У большинства Великих семей свои фонды были во стократ лучше, чем собрания любого учебного заведения страны. А об иных расах и вовсе можно забыть. Эти выписывали требуемые издания с доставкой на дом, не желая портить свою репутацию всезнаек. Дискриминация! Подобная поблажка даже бедным платникам была недоступна!
       Библиотека была пуста и тиха, как и полагается при постановке драм на сцене. Сквозь мутные стекла, да еще и ранним пасмурным утром, свет проникал с неохотой. По нормам служители книжного храма должны были включить освещение, но из-за отсутствия посетителей предпочитали экономить. Распоряжение – распоряжением, а за вышедшие из строя осветительные шары потом в бухгалтерии отчитываться!
       - Вы что-то хотели? – гулко пронеслось по всему читальному залу. Я вздрогнула и отвернулась от пустовавшей стойки регистрации. Ко мне, как бесплотный дух, плавно тек серый служитель библиотеки. Он был сер и лицом, и костюмом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а губы даже не искривились. Звуки словно возникали сами по себе, не имея ни малейшего отношения к вышедшему из книжного лабиринта человеку.
       Нет, так быть не может! Я тряхнула головой, отгоняя нелогичные мысли. Если это человек, то ничто человеческое ему не чуждо. А если все же чуждо, значит, живого в служителе книжного культа нет ни йоты.
      - Модель? – спросила я наобум. Если передо мной стояла новая версия голема, он должен был отчитаться согласно заложенной программе и просветить меня о дате выпуска, серии и классе.
      - Да не голем я! – внезапно взорвался сероликий, заставив меня поверить. Таки да, не голем. Големы так не орут. Максимально возможно повышение и понижение тона, но не в таких пределах. Мужчина тем временем уже успел перейти на ультразвук. – Да сколько же можно?! Когда это кончится?! И не надоели вам эти шутки?!
     - Простите, милорд, - решила я слегка уменьшить накал страстей и польстила самолюбию собеседника. На лорда он не походил совсем. Да и станет белоручка работать среди пыли? Астма – вторая модная болезнь среди знати. – Я ошиблась и сожалею об этом. Примите мои извинения! - И поклон на сорок пять градусов. С почтением и прилежанием, чтобы челка лицо закрыла и неуместная мимика не портила момент.
     - Эм… Не стоит… Что вы хотели? – растерянно спросил сероликий, сменив гнев на милость.
     - Все согласно этому списку – Я распрямилась и протянула перечень – И подшивку «Вестника Молота». Он на руки не выдается – отрицательно покачал головой мужчина.- Но вы можете посмотреть его, пока я буду собирать ваш заказ. Объемный, должен признать. Вы уверены, что нуждаетесь во всем перечне?
      - Нет, но если я его не изучу, с меня три шкуры спустят, честно призналась я. Архивариус сочувственно кивнул. Вел бы он себя так, если б я речь толкнула про значимость учебы? Вряд ли. Не хуже меня знает, что из выданного списка студиозусы откроют в лучшем случае три-четыре пособия.
      - Повезло с преподавателем, - улыбнулся служитель библиотеки, как будто не он сам только что мне сочувствовал.
      Фыркнув от такой непоследовательности, я направилась вглубь библиотеки, ориентируясь на любовно подписанные полки. Искусство и культура Древнего Леса. Философия периода Завоеваний. Практическое применение судебных чар. Обработка металлов. Архитектура времен Драконьего расселения. Есть ли разум у Василисков. Книги для домоправительниц. Последний стенд, видимо, пользовался успехом. Книг на нем было не так уж и много, а вот пустующих отделений без следа пыли – хоть отбавляй. Но мне нужно было не это.
      Душа стремилась к возвышенному – к последним алхимическим и механическим новостям. К пропущенным мною выпускам, где на пятой странице будут ответы на вопросы читателей. Где на шестой, возможно, мелькнет наше с Грытом послание редакции. Где…»

Ирина Ивличева

 

Музиль, Р. Человек без свойств. Кн. 1: роман / Роберт Музиль ; пер. с нем. С. Апта. – М. : Ладомир, 1994. – 750, [1] с.

         Страсть к коллекционированию овладевала мной медленно и как бы украдкой. В молодости меня поражала способность некоторых моих знакомых самозабвенно собирать, на мой взгляд, бесполезные вещи, их классифицировать, описывать и часами рассказывать о предмете своей страсти. Меня на банальное собирательство не хватало. Теперь я являюсь обладателем не менее странной коллекции, чем набор марок, этикеток от спичечных коробков или фантиков от конфет и мне не терпится о ней поговорить.

        Началась эта история прекрасным июльским днем лет двадцать тому назад. Я сидела в саду и скучала над совершенно чуждым мне романом. Автор потратил на его написание всю свою жизнь, и я честно пыталась найти в тексте что-нибудь ценное. Нашла. Собственно отрывок из этой книги, переписанный в отдельную тетрадь и положил начало моей коллекции. Мое мнение о романе лучше всего выражает мысль, высказанная одним из его героев: «Тем не менее красивая женщина понимает куда больше, чем мужчина, который, при всей своей логике и психологии, совершенно ничего не знает о жизни».
        Но я признательна автору за строки, которые я с удовольствием перечитываю и частенько цитирую.
Итак, перед вами отрывок из романа «Человек без свойств» австрийского писателя Роберта Музеля:

 

        «Одно из важнейших условий полководческого искусства – иметь ясное представление о силе противника.
- Так вот, продолжал генерал, - я велел выправить себе билет в нашу всемирно знаменитую придворную библиотеку и под руководством одного из библиотекарей, любезно предложившего мне свои услуги, когда я сказал ему, кто я такой, вторгся в неприятельские ряды. Мы стали обходить это колоссальное книгохранилище, и поначалу, знаешь, я не был так уж ошеломлен, эти ряды книг не хуже, чем гарнизонный парад. Вскоре, однако, я начал считать в уме, и результат получился неожиданный. Понимаешь, мне раньше казалось, что если ежедневно прочитывать какую-нибудь книгу, то это будет, конечно утомительно, но конец этому когда-нибудь придет, и тогда я вправе буду претендовать на определенное положение в духовной жизни, даже если я то или другое пропущу. Но что, ты думаешь, ответил мне библиотекарь, когда я, не видя конца нашей прогулке, спросил его, сколько же, собственно, томов в этой сумасшедшей библиотеке? Три с половиной миллиона томов, отвечает он!! Когда он это сказал, мы находились примерно у семисоттысячной книги, но с той минуты я перестал считать. Избавлю тебя от труда, в министерстве я еще раз проверил с карандашом в руке: мне понадобилось бы десять тысяч лет, чтобы осуществить свой план при таких условиях!
         В эту минуту ноги у меня так и приросли к полу и мир показался мне сплошным обманом. Но и теперь, когда я уже успокоился, заверяю тебя: тут что-то в корне неверно!
       Ты можешь сказать: не надо читать все книги. Я тебе на это отвечу: и на войне не надо убивать всех солдат, и все-таки каждый необходим. Ты скажешь мне: каждая книга тоже необходима. Но то-то и оно, что это не так, потому что это неправда. Я спрашивал библиотекаря!
       Дорогой друг, я рассуждал просто: вот человек, который живет среди этих миллионов книг, знает каждую, знает, где стоит каждая. Значит, он мог бы помочь мне. Конечно, я не хотел спрашивать его напрямик: как мне найти самую прекрасную в мире мысль? Это ведь прозвучало бы совсем как начало какой-нибудь сказки, и я достаточно хитер, чтобы это заметить, а кроме того, я с детства терпеть не могу сказок; но что поделаешь, что-то подобное я в конце концов должен был спросить у него! С другой стороны, мой такт запрещал мне сказать ему правду, предпослать, допустим, своей просьбе несколько слов о нашей акции и попросить его навести меня на след достойнейшей для нее цели; я не считал себя на это уполномоченным. Вот я и применил маленькую хитрость. «Ах, - начал я совершенно невинно, - ах, я забыл осведомиться, как, собственно, вы умудряетесь всегда находить в этом бесконечном хранилище нужную книгу?!» - сказал я это, знаешь, в точности так, как сказала бы, по-моему, Диотима, и еще подпустил нотку восхищения им, чтобы он попался на удочку.
       И правда, очень умасленный, он ретиво спрашивает меня, чем именно интересуется господин генерал. Ну, это несколько смутило меня. «Ах, очень многим!» - говорю я, растягивая слова.
      «Я хочу сказать, каким вопросом или каким автором вы занимаетесь? Военной историей?» - сказал он.
      «Нет, никоим образом; скорее историей мирных отношений».
      «В прошлом? Или текущей пацифистской литературой?»
      Нет, говорю я, это так просто сказать нельзя. Например, сборник всех великих мыслей о человечестве, существует ли такой, спрашиваю я его с подвохом, ты ведь помнишь, какую работу в этой области я уже велел проделать.
      Он молчит. «Или книга об осуществлении самого важного?» - говорю я.
      «Значит, теологическая этика?» - спрашивает он.
      «Это может быть и теологическая этика, но там должно быть что-нибудь и о старой австрийской культуре, и о Грильпарцере», - требую я. Понимаешь, в моих глазах загорелась, видимо, такая жажда знания, что этот малый вдруг испугался, уж не будет ли он до дна осушен; я говорю еще что-то о чем-то вроде железнодорожного расписания, позволяющего установить прямое и пересадочное сообщение между любыми мыслями, и тут он становится до жути вежлив и предлагает мне провести меня в комнату каталога и оставить там одного, хотя это, собственно, запрещено, потому что вход туда разрешен только библиотекарям. И вот я действительно проник в святая святых библиотеки. У меня было, скажу тебе, такое ощущение, словно я вошел внутрь черепной коробки; вокруг ничего, кроме этих полок с ячейками для книг, и повсюду стремянки, чтобы взбираться по ним, и на стеллажах и на столах ничего, кроме каталогов и библиографий, то есть самая квинтэссенция знания, и нигде ни одной порядочной книги для чтения, а только книги о книгах. Да, тут сильно пахло мозговым фосфором, и я не льщу себе, если скажу, что у меня было впечатление, что я чего-то достиг! Но, конечно, когда он вздумал оставить меня одного, у меня появилось какое-то странное, я сказал бы, жутковатое чувство, благоговейное и жутковатое. Он, как обезьяна, взлетает по стремянке к какому-то тому, прямо-таки нацелившись на него снизу, спускается с ним ко мне и говорит: «Господин генерал, вот вам библиография библиографий», - ты знаешь, что это такое? – алфавитный, значит, указатель алфавитных указателей заглавий тех книг и работ, которые в последние пять лет занимались прогрессом в этических вопросах исключительно в области моральной теологии и изящной словесности, - так или примерно так объясняет он это мне и хочет исчезнуть. Но я успеваю вовремя схватить его за рукав и не отпускаю его. «Господин библиотекарь, - кричу я, - не покидайте меня, не открыв мне секрет, как вы сами ориентируетесь в этом, - я по неосторожности сказал «бедламе», потому что такое на меня вдруг нашло чувство, как вы сами-то, - говорю, значит, - ориентируетесь в этом бедламе книг». Наверно, он не так меня понял, позднее мне вспомнилось, что сумасшедшие часто считают других сумасшедшими; во всяком случае, он не спускал глаз с моей сабли, и я удержал его с великим трудом. А потом он меня просто ужаснул. Видя, что я не отпускаю его, он вдруг выпрямился, он буквально вырос из своих болтающихся штанов, и говорит голосом, растягивающим каждое слово с такой значительностью, словно сейчас он выдает тайну этих стен. «Господин генерал, - говорит он, - вы хотите знать, как я ухитряюсь знать каждую книгу? Сказать вам могу одно: потому что я их не читаю!»
         Это, знаешь, меня действительно чуть не доконало! Но, увидев, как я потрясен, он все объяснил мне. Секрет всех хороших библиотекарей состоит в том, что из всей доверенной им литературы они никогда не читают ничего, кроме заглавий и оглавлений. «Кто вникает в содержание, тот как библиотекарь пропал! – сказал он мне, - Он никогда не охватит взглядом всего!»
        Я спрашиваю его, затаив дыхание: «Вы, значит, никогда не читаете этих книг?»
        «Никогда; за исключением каталогов».
        «Но вы же доктор?»
        «Конечно. Даже преподаю в университете; приват-доцент по библиотечному делу. Библиотечное дело – это тоже самостоятельная наука, - объяснил он. – Сколько вы думаете, господин генерал, существует систем, по которым расставляют и сохраняют книги, систематизируют их заглавия, исправляют опечатки и неверные данные на титульных листах и так далее?»
       - Должен тебе признаться, когда он потом оставил меня одного, было только две вещи, которые мне хотелось сделать: либо расплакаться, либо закурить; но ни то, ни другое в этом месте не разрешалось! И что же, по-твоему, было дальше? – продолжал генерал с удовольствием. – Я, значит, стою себе в замешательстве, как вдруг ко мне приближается старый служитель, который, вероятно, уже наблюдал за нами, и, вежливо потоптавшись рядом, останавливается, глядит на меня и премягким не то от книжной пыли, не то от предвкушения чаевых голосом заводит разговор. «Чего изволят господин генерал?» - спрашивает он меня. Я отмахиваюсь, но старик продолжает: «К нам часто приходят господа из военного училища. Господину генералу достаточно лишь сказать мне, какой темой интересуются в данный момент господин генерал. Юлий Цезарь, принц Евгений, граф Даун? Или что-нибудь современное? Закон о воинской повинности? Прения о бюджете?» Уверяю тебя, он так разумно говорил и так хорошо знал написанное в книгах, что я дал ему на чай и спросил его, как это ему удается. И что же ты думаешь? Он опять начинает говорить и рассказывать мне, что курсанты училища, получив письменное задание, иногда приходят к нему и требуют книг; «и бывает, они ругаются, когда я приношу им книжечки, - продолжает он, - какую, мол, чепуху приходится им учить, и тут наш брат многого наберется. Или приходит господин депутат, который должен составить доклад о школьном бюджете, и спрашивает меня, какими материалами пользовался господин депутат, составлявший этот доклад в прошлом году. Или приходит господин прелат, который уже пятнадцать лет пишет об определенных жуках, или кто-нибудь из господ профессоров университета жалуется, что он вот уже три недели требует определенную книгу и не получает её, и тогда надо обыскать все соседние полки, может быть, книгу поставили не на то место, а потом выясняется, что он уже два года назад взял её на дом и не вернул. И так вот почти уже сорок лет; тут уж волей-неволей мотаешь на ус, что кому нужно и что он для этого читает».

Ирина Ивличева

 
Баннер
Оцените компетентность сотрудников
 
Качество предоставления услуг
 
Баннер
Баннер
Баннер
v w
{simplepopup} Мы используем cookie Во время посещения сайта МБУК "СЦБС" вы соглашаетесь с тем, что мы обрабатываем ваши персональные данные с использованием метрических программ. Подробнее {/simplepopup}